На следующий день после возвращения с Олимпиады Егор стал гостем «Советского спорта». В редакцию он приехал со своим отцом и тренером Леонидом. Ловкий и расчетливый на ринге, в жизни единственный российский боксер, выигравший золото на Играх в Лондоне, – прямой и открытый. За час беседы он ни разу не попытался уйти от ответа.

НА ОЛИМП – ИЗ ПОДВАЛА

– Какое самое необычное поздравление вы получили после победы? – первый вопрос Егору.

– Из тюрьмы одноклассник мне написал: болели за меня всем бараком. Охрана их даже не трогала, хотя они нарушали режим: шумели, кричали. Не скажу, что это было неожиданно: знал, что поздравит. Он мой друг, следит за моими успехами. Я редко бываю на родине, так он мне все новости сообщает, что дома происходит. Туда быстрее информация поступает. Рассказывает, кого посадили, кого выпустили, что произошло, кого убили.

– Хорошие новости…

– Разные.

– Веселое у вас было детство в родном Асбесте…

– Нормальное. Первое, что приходит в голову, когда вспоминаю детство, – это рыбалка. Что любишь, то и вспоминаешь. Каждое лето проводил на водоемах.

– Рядом с вашей базой «Озеро Круглое» тоже хорошая рыбалка.

– Здесь рыбачить не хожу. Не тянет. Еще вспоминаю, как бегал перед школой в зал к отцу, чтобы потренироваться.

– Как это перед школой?

– Так. В полшестого вставал и бежал в зал. Утром хорошо, особенно зимой: на улицах никого нет, легкий морозец. Сейчас на Олимпиаде часто вспоминал свой старый зал. Папа его оборудовал в подвале, там мы с братом и другие ребята занимались.

– Четыре года назад зал закрыли, – вступает в разговор Мехонцев-старший, – санитарным нормам он не соответствовал. Егор уже чемпионом Европы был. Нам сказали: хватит по подвалам тренироваться, переезжайте во Дворец спорта.

«ДОЧКА ПРОСНУЛАСЬ ВО ВРЕМЯ ФИНАЛА»

Для гостей мы приготовили сюрприз: сюжет о том, как родные болеют за Егора, который «ТВ КП» сняло на родине боксера. Брат смотрел финал в компании друзей в спортбаре. Начало боя: все напряжены, один из болельщиков истово крестится.

– Сколько знаю этого парня, никогда верующим не был, – улыбается Егор.

– Дочка, наверное, финал не видела?

– Она еще грудная. Жена рассказывала, что во время боя она проснулась, видно, волнение и ей передалось.

– Мандража перед финалом не было?

– Нет. Был настрой, мотивация. Очень хотелось победить. Может быть, в бою это мешало.

– Спали нормально?

– Когда ложился спать, подумал: «Ну вот она, эта ночь». Часто приходилось слышать рассказы людей о последней ночи перед олимпийским финалом. Думал тогда, а как я буду себя чувствовать? Подумал об этом, и бах – уже утро. Вот здорово!

– То есть психолог не понадобился?

– На Олимпиаде психолога не было. Раньше в сборной был хороший специалист – Лилия Анатольевна Акопян. Два года я с ней работал, очень мне это помогло.

– Что это было? Гипноз или еще что-то?

– Нет, не гипноз. Я в этой науке не силен и, как точно ее сеансы назывались, не скажу. Знаю, что они мне помогали обрести душевное спокойствие, уравновесить нервную систему, снять стресс. С этих сеансов я уходил с хорошим настроением, легкостью на душе, не придавал значения окружающим факторам. Да, у меня впереди серьезный бой, тяжелый соперник, но не более того. Не нервничал, не накручивал себя.

– На московском Евро и на чемпионате мира в Италии с психологом работали все боксеры, кроме одного. И все отзывались о ней очень хорошо. Почему она больше не работает?

– Не знаю, слухи разные. То ли в вопросе денег не сошлись, то ли она вообще отказалась от работы с нашей федерацией. Когда осенью мы начали подготовку к Играм, хотели вернуть ее. Говорили, что нельзя менять победный состав. Нам сказали, что с ней тема закрыта, что дадут другого психолога. Дали. Как раз перед чемпионатом мира в Баку, но работа с ней не сложилась.

«СЧЕТ ВИЖУ У ТРЕНЕРА В ГЛАЗАХ»

– Как удалось справиться с нервами на Олимпиаде?

– Лучший психолог для меня – мой наставник, мой тренер – мой отец. В Лондоне он жил неподалеку от Олимпийской деревни, и мы либо созванивались, либо я приезжал к нему. На полуфинал он меня здорово настроил, сказал: «Поздравляю тебя с бронзой. Надеюсь, ты рассчитываешь на большее. Но боксировал ты отвратительно». Отец всегда говорит то, что есть. В итоге на бой с бразильцем я вышел злой, очень мотивированный и как следует ему наподдавал.

– Насколько важно присутствие близкого человека на таком турнире?

– Я же с детства у отца тренируюсь, понимаем друг друга с полуслова. Он может даже ничего не говорить: мне все ясно становится уже после взгляда на него. Даже счет по его глазам я могу определить. Кстати, у Хромова (главного тренера сборной. – Прим. ред.) я тоже вижу в глазах счет. У него на лице все написано.

– Что было написано на лицах тренеров при ничейном счете после финала с казахом?

– Счет был 15:15, я стоял и молился, – говорит Мехонцев-старший. – К сожалению, в боксе судьи часто ошибаются. Так было на чемпионате мира, когда Егор в двух первых раундах превзошел кубинца, а по судейским запискам выиграл соперник. Там же в Баку засудили украинца Васю Ломаченко. Потребовалось вмешательство Сергея Бубки, братьев Кличко, чтобы решение было пересмотрено. Кстати, такое произошло впервые на моей памяти. Поэтому, когда победителем по общему количеству ударов объявили Егора, у меня словно гора упала с плеч. Думаю, это был самый счастливый момент в его жизни.

– Егор, а если бы не удалось выиграть золото?

– Прошел бы этот путь еще и еще раз, столько, сколько понадобилось бы для победы.

«В 2008‑м МЕНЯ РЕШИЛИ СПИСАТЬ»

– Как оцените выступление команды в целом: золото и три бронзы – это успех?

– Когда летели из Лондона, Виталий Мутко мне тот же вопрос задал. Я считаю, что план мы выполнили не до конца. Многие ребята не смогли раскрыться. Причины у каждого разные.

– Перед Играми в первую очередь надеялись на вас и Мишу Алояна.

– Я тоже больше всего верил в Алояна. Точнее не так: больше всего в себя, а потом в Мишу. Был уверен, что он дойдет до финала, и очень удивился, когда узнал, что у него не сложилось. Причем проиграл он по делу, нельзя сказать, что там судьи напортачили. Мне кажется, что у него еще не прошла эйфория после победы на чемпионате мира. Может, заранее надел на себя золотую медаль Олимпиады. Возможно, сказалось то, что он парень молодой, горячий.

– Вам уже 27. Есть разница: победить на Играх в достаточно зрелом возрасте или когда ты совсем молодой?

– Все зависит от человека, от воспитания. Если бы я выиграл в 19 или, допустим, в 23, у меня, может быть, и съехала бы крыша… Вспоминаю себя в 19: наверняка съехала бы. Благодарен судьбе, что все так получилось.

– Кстати, а почему вы не поехали на Игры в Пекин?

– А меня вообще выгнали из сборной в 2008 году. В Пекин отобрался Бетербиев, к тому же я ездил в Америку посмотреть что к чему в профессиональном боксе. Понял, что я там никому не нужен, ловить нечего. Вернулся, а у нас это восприняли странно: вот, предатель, в Америку собрался. В Германию я тоже ездил. За спиной слышал: ага, он мечется. Ну и стали меня зажимать, списать решили.

– Сейчас в ранге чемпиона мира, олимпийского чемпиона что думаете о карьере профессионала?

– Стартовать в профи в звании олимпийского чемпиона – самое выгодное, но пока в планах такого нет. Мне после победы звонил Владимир Хрюнов, сказал, чтобы я не спешил: еще могу прославить Россию в любителях, а стать звездой в профессионалах еще успею.

«СТЕРЖЕНЬ ЕСТЬ НЕ У ВСЕХ»

– Когда после чемпионата мира вас лишили капитанства в сборной, сильно переживали?

– Что сказать… Не поддержали парни меня в трудный момент.

– У меня случился конфликт с Хромовым, – говорит Леонид Мехонцев, – а на сыне отыгрались.

– Не знаю, с чьей подачи это было сделано, но в команде все должны быть один за всех и все за одного, – уверен Егор. – И не важно, что тебе говорят сверху. Я их потом спросил: «Ребята, какие у вас ко мне претензии?» «Никаких, – говорят, – ты классный парень». Кстати, не все голосовали против меня, были и те, кто меня поддержал. Я ни на кого не обижаюсь. На Олимпиаде болел за всех и принимал их поражения как наши поражения.

– Кто стал капитаном вместо вас?

– Давид Айрапетян. Он мой друг, претензий нет. Просто нет у ребят, наверное, такого стержня, что они готовы постоять друг за друга. Но хочу сказать, что на Олимпиаде у нас были теплые отношения со всеми. С тем же Артуром Бетербиевым, с которым мы когда-то боролись за место в составе.

– Судя по результату, решение поменяться категориями с Бетербиевым было верным. А вот Артуру оно явно на пользу не пошло.

– Тренер Бетербиева Нурипаша Талибов сам нам предложил: Артуру сложно было уже сгонять вес, – говорит Леонид Мехонцев. – Егор же больше 84–85 кг никогда не весил. А его соперники с сотни под 91 кг вес загоняли. Сложно ему с такими «рамами» было боксировать.

– Помню, приехал я на чемпионат мира в Милане, – рассказывает Егор. – А там для каждой категории свои весы. Боксеры стоят в очереди. Думаю, где же моя? Подхожу к группе своих габаритов, а мне говорят: нет, друг, вон твои стоят. А там такие накачанные громилы собрались. Ничего себе, культуристы, думаю. «Это, наверное, супертяжи», – говорю. «Нет, – отвечают, – твои». Присмотрелся: действительно «91 кг» написано.

– Но именно в этой категории вы стали чемпионом мира.

– Там такие шкафы… Неповоротливые, конечно, но их бьешь, а как об стенку горох. Жестко я им втыкал, руки разбивал страшно.

– Бетербиев в категории 81 кг всех превосходил в мощи: устраивал мясорубку, ломал соперников, – говорит Мехонцев-старший. – А в 91 кг все такие, даже еще здоровее. Егор побеждал их за счет хитрости, ловкости, техники. А главное – выигрывал мозгами. Я ему всегда говорил: работай головой, включай интуицию.

БОКС И ТАНЦЫ

– Леонид, хоть Егор и не левша, а стоит в правой стойке. Как так получилось?

– Когда он со старшим братом пришел в секцию, то сразу так встал. Я поначалу внимания не обратил – мелкий он был совсем. Прошло время, я ему говорю: ты, давай, переворачивайся. А он ни в какую. Вообще сын всегда послушным был, а тут заартачился. Я и не стал ломать его. Конечно, такая стойка неудобна для противника, но лично мое мнение: в левой стойке он бы лучше боксировал.

– Слышал, что у вас особенные методики тренировки?

– Ничего необычного: работа с кувалдой – ею бьют по покрышкам – очень полезна, кроссы в лесу с легкоатлетами. Многие тренеры это применяют: наша советская школа. Помню, правда, заметил, что Егору не хватает пластики, и записал его в секцию танцев. Пару месяцев он занимался танцами с подругой (сейчас она стала женой). Мне скучно стало просто сидеть, я тоже стал танцевать. Правда, у меня плохо получалось: партнерша пожаловалась, что ей приходится меня на себе таскать.

– Егор, занятия танцами на свадьбе вам пригодились?

– Кстати, да. Вальс, который там выучили, потом станцевали на свадьбе. Правда, я его уже успел забыть: не с той ноги начал, но жена выручила.

Егор Мехонцев: Не в обиде, что я больше не капитан сборной