Пожилые люди умеют находить положительное даже в самые горестные моменты, радоваться мелочам и быть твердо уверенными в добропорядочности собственных поступков.
Обуславливается этот факт контрастом времен и возможностей, или же сказывается закалка военных лет?
Ни военное детство, ни потеря среднего сына, ни болезнь мужа не сломили Лидию Григорьевну Юрьеву. По сей день она полна сил, желания узнавать и работать на благо дома "Ветеран”, где Лидия Григорьевна является старшей по дому.
- У нас - больше ста ветеранов, стараюсь со всеми наладить контакт. Живем дружно, в подъезде у нас цивильно, - рассказывает Лидия Григорьевна. - В доме "Ветеран" являюсь старшей уже два года, а живу тут с 2003-го. От обычных квартирных домов наш отличается большим количеством ветеранов и наличием вахтеров. Переехала сюда с моим ныне покойным мужем Юрием Николаевичем Юрьевым. С 2010-го года проживаю одна. Благо, каждый день хожу в сад, в городе живут два сына, приходят часто с внуками и невестками - не дают заскучать.
Лидии Григорьевне очень сложно вспоминать свое детство. Родилась она в 1939 году, и на момент начала войны ей было всего два года. Отца Григория Селиверстовича Чувашева на фронт забрали в первые военные дни. Мать Елизавета Семеновна осталась с двумя сыновьями и маленькой Лидой. Соседка посоветовала найти заработок в Ирбите - самом близлежащем городе к деревне Мельникова. Старший брат Лидии Павел катал валенки, помогал в колхозе, Валентин был школьником.
- Кем только мама ни работала: стирала белье, мыла полы, собирала картофель. Бралась за любое дело, лишь бы принести в дом еду и немного денег, -делится Лидия Григорьевна. - Выходила в ночь сторожем, а днем работала в деревне. Выживали, как могли - варили из крапивы суп, гнилую картошку брать запрещало государство. Помню, каждый боялся поднять испорченный овощ, опасаясь реальных наказаний, а есть тогда очень хотелось. По сегодняшним меркам отходы тогда считались деликатесом. Лепешки из мороженой картошки были вместо десерта.
Из скотины Чувашевы держали только корову, она была настоящим подарком в то голодное время. Уходя на работу, мама каждый день заставляла детей молиться, чтобы папа обязательно вернулся с войны. Как сейчас, ветеран помнит маленькую икону, перед которой она с братом стояла на коленях и просила о возвращении папы. Рядом с иконой было старое черное радио. По нему семья слушала обращения Левитана. Песню "Три танкиста" ставили изо дня в день: "Она до сих пор крутится у меня в голове, когда я вспоминаю детство".
Деревня была маленькая, каждый день кому-то приходила похоронка. У соседки умер муж, она осталась одна с двумя детьми. Слышались крики и слезы, это очень пугало и пошатывало веру в то, что глава семейства Чувашевых вернется. Но он вернулся летом 1945-го.
- Отец дошел до Кенигсберга, на фронте был писарем. Я его тогда совсем не помнила, мне было пять лет, последний раз его видела в двухлетнем возрасте. С фронта он привез мне красивый бирюзовый костюмчик, в нем меня отправили в школу. Я была самая модная и нарядная, -улыбаясь, говорит ветеран.
Лидия Григорьевна вспоминает, что Григорий Селиверстович наотрез отказался от квартиры, которую ему предлагали как участнику войны. После Победы работал завхозом в Ирбитской школе. Она запомнила его скромным, добрым и спокойным. Мама была строгой и не давала засидеться без дела. Семилетняя Лида в обязательном порядке помогала матери, которая работала прачкой. Зимой на морозной реке маленькими ручками девочка простирывала неимоверно большое количество полотенец и наволочек для студентов техникума. Так проходили ее школьные годы - в работе и беспокойном поиске денег и хлеба.
- С мужем Юрием познакомилась в нашем местном деревенском клубе. Мы называли это место "Пожарницей", - вспоминает Лидия Григорьевна. - Мне было 19, а ему - 27. К тому времени он уже успел развестись со своей первой женой. Был очень видный, красивый парень, хорошо играл на баяне. Жили мы в одной деревне, но раньше я его не замечала. Помню, как пришел к нам домой под предлогом увидеть брата Валентина. Как будто вчера все происходило: стою я в кофточке, покрашенной зеленкой, а Юрий пытается со мной заговорить, тогда стеснялась его очень и краснела. Часто встречал он меня после занятий в вечерней школе, ухаживал. В двадцать лет я вышла за него замуж. В 1966 году поступила в Ирбитское медицинское училище. На тот момент у меня уже было два сына -Саша и Юра.
Жила молодая семья в своем доме, который построила сама. Через четыре года Лидия отучилась на фельдшера и устроилась в Ирбитскую СЭС помощником врача. Проработала там два года. Потом у ее мужа обнаружили бронхиальную астму, и супруги переехали в Таджикистан -ближе к хорошему климату. Там родился младший сын - Миша. За добросовестную работу слесарем на химзаводе Юрию - старшему дали квартиру. Прожили Юрьевы в Таджикистане десять лет.
Лидия Григорьевна до сих пор со слезами на глазах вспоминает смерть своего сына Юрия. Погиб он в армии в 19-летнем возрасте. По сей день Лидия Григорьевна не верит в случайность трагедии...
- После этого ужасного горя мы нашли по размену квартиру в Асбесте и переехали сюда в 1982 году. Трагедия сильно пошатнула нас, и у мужа стали появляться первые признаки сахарного диабета. Я сразу же устроилась работать в психоневрологический санаторий фельдшером. Мужа приняли в управляющую компанию слесарем, затем в Горгаз. Но болезнь взяла свое...
Парадоксально замечать, но в свои восемьдесят Лидия Григорьевна не уступает в бодрости и силе духа многим молодым. Одна за другой трагедии наложили на нее отпечаток, но жизнь продолжается, и женщина ни на секунду не забывает об этом. Имея четырех внуков и одного правнука, Лидия Юрьева успевает ездить по разным городам к родственникам, каждый день работать в саду, участвовать в общественных делах и активно интересоваться политикой.
А. Ярина,
"Асбестовский рабочий"
|
