Главная » 2011»Август»17 » В Асбесте австрийцы сняли документальный фильм о военнопленных
В Асбесте австрийцы сняли документальный фильм о военнопленных
09:47
Съемочную группу австрийского ТВ заинтересовала история лагерей, действующих в уральском городе с 1943 по 1955 год.
…Хельмут Юнгханс не мог понять, как выполнить план по добыче асбеста в гигантской холодной яме, серым пыльным серпантином уходящей вниз. Он целый день стучал кайлом по камню, выдалбливая мягкие, шелковистые волокна, и снова не справился с заданием. Стоял холодный апрель 1944 года, в Берлине праздновали день рождения фюрера, и Хельмут подумал, что свой день рождения он не отмечал уже 7 лет. Два месяца назад ему исполнилось 20.
— Нам нужно снять, как кайло стучит по камню с прожилками асбеста, — объяснял режиссер Роберт Гокль подполковнику Сергею Липачеву, добровольному помощнику съемочной группы. Если честно, без него, бывшего до недавнего времени военным комиссаром Асбеста и восстановившего историю лагерей военнопленных в городе, никакого кино не получилось бы.
— И еще карьер, обязательно.
В карьер съемочную группу, планирующую «пройти путь 20-летнего военнопленного Хельмута Юнгханса», решено было не пускать.
— Можно смотреть, — объяснил заместитель главного инженера «Ураласбеста» Вячеслав Барабанов. — Снимать на камеру, фотографировать нельзя. Пусть не обижаются. Японцев однажды принимали со всей душой, снимать разрешали, а они потом эти съемки использовали против нас. У нас, видите ли, своя война — антиасбестовая.
«Давай!»
Мы смотрели на тот самый карьер, где стучал кайлом Хельмут, наполовину заполненный чистейшей водой. Потрясающая картина. Ему было бы интересно. Плен, продолжающийся три года и запомнившийся тяжелым трудом и суровыми русскими зимами, пришелся на самый эмоциональный человеческий возраст — юность, и Хельмут до сих пор помнит все до мельчайших подробностей. Он даже написал книгу под названием «Давай». Записки из русского плена», прочитав которую, Роберт Гокль решил снимать фильм. Сам Хельмут не смог поехать в Россию, в 87 лет уже трудно путешествовать. Хотя ему очень хотелось.
Два года назад, когда книга была почти готова, Хельмут сказал дочери Мартине: «Нам нужно попасть на Урал. В моей книге не хватает иллюстраций. И вообще… Интересно, как там сейчас?» Они купили билеты, но в последний момент Хельмута уговорили здоровьем не рисковать. Мартина полетела со своей дочерью Вереной: «Мы будем твоими глазами», — обещали дочь и внучка.
Сергей Липачев водил женщин по музеям, улицам, показывал город. В Вену они привезли достаточно иллюстраций. Книгу издали. И режиссер Роберт Гокль отправился в Асбест снимать фильм.
— В каждой австрийской семье есть кто-то, кто был на восточном фронте или в плену, — говорит Роберт. — Как это было, сейчас интересно всем. Историю забывать нельзя.
— А мы забываем, — отозвался Сергей Липачев, глядя на кресты старого кладбища, где похоронены умершие военнопленные — немцы, австрийцы, итальянцы, румыны. — О том, что более десяти лет в нашем городе содержались пленные Великой Отечественной войны, уже мало кто знает, разве что старожилы. Хотя объяснение есть — за интерес к этому в советское время можно было срок схлопотать. Но уважения к могилам, надгробиям, которые практически уничтожили, нет, и новые памятные знаки устанавливают зарубежные общественные организации. Не храним мы и свидетельства того времени.
Поговорка про лентяев
Но всегда найдутся энтузиасты. Вот, например, Сергей уже давно восстановил путь юного Хельмута и еще многих из тысяч военнопленных. Лагерные бараки давно снесены, и сам город военного периода не сохранился. К счастью, еще живы те, чья память хранит прошлое. Какие-то моменты — крепче, чем кинопленка.
— Morqen, morqen! Nur nicht heute! Saqen alle faulen Leufe! — без запинки выговаривает немецкую поговорку про лентяев 90-летняя русская бабушка. В гости к Галине Алексеевне Устьянцевой, которую уже тогда, в 44-м, уважительно называли по имени-отчеству, несмотря на юный возраст и косички под белой медсестринской косынкой, пришла съемочная группа. Роберт немножко растерялся, трудно выразить охватившие чувства через переводчика. Вопросы задает Сергей, у которого со многими очевидцами давнее знакомство. Галина Алексеевна рассказывает, что входило в обязанности медсестры в лагере — контроль за пищеблоком, помощь доктору в амбулатории, участие в хирургических операциях. И подчеркивает, что отношение к пациентам не зависело от национальности и социального положения.
— У нас тут шестеро генералов было, — вспомнила. — Их за территорию не выпускали. Все такие спокойные были, распорядку подчинялись, кроме одного. Он даже отказывался от пищи, кормили через трубочку насильно. Когда заставляли — ел. А сам ни за что. Ну, а остальные работали на разных предприятиях в городе, дома строили, лес грузили, но в основном в карьере трудились.
Хельмут, наверное, тоже помнит русские слова. Например, то, что стало названием книги — «Давай». Он написал слово немецкими буквами, чтобы могли прочитать соотечественники, и, как мог, объяснил: «Давай» означало команду и напутствие одновременно. «Давай» — говорили, начиная работу и заканчивая ее». Около месяца Хельмут, прибывший в Асбест из подмосковного лагеря, занимался приятным, по его выражению, делом — строительством бараков для пленных. Но через некоторое время его отправили в карьер, где план следовало выполнять любой ценой, впрочем, это поощрялось дополнительной порцией каши либо пластиной сушеной рыбы. Некоторые радости в лагере тоже были — например, книги. Хельмут не держал в руках книгу, кажется, целую вечность, ему даже было все равно, что в ней написано, главное — читать. Но тем, кто эти книги принес, было не все равно, что читает Хельмут и остальные, поэтому лагерная библиотека состояла из собрания сочинений Маркса и Энгельса. А шахматы военнопленные мастерили сами. Еще соревновались, у кого получится лучше. В ход шел любой подручный материал.
Сделано на века
— Среди военнопленных замечательные мастера были, — рассказывает Галина Алексеевна. — Мебель делали — тумбочки, шкафчики, зеркала, стулья. Игрушки. Предлагали местным жителям в обмен на молоко, овощи, сало. У многих до сих пор сохранились. (Сотрудница городского музея Элеонора Клементьева совсем недавно узнала, что ее любимое трюмо — работа немецких военнопленных. Даже загрустила — придется отдать музею как экспонат.)
Сохранилось и более значительное — жилые дома, здания школы, Дворца культуры, которые строили военнопленные. Часть фильма посвящена этой застройке. Съемки велись также на двух кладбищах, где похоронены умершие. Кстати, добраться до них непросто — одно, например, находится в окружении карьера, въезд разрешен по пропускам службы охраны «Ураласбеста». Местные жители не возлагают цветов к надгробиям, но ежегодно приезжают родные умерших из разных стран: Финляндии, Германии, Австрии. Могильные холмики стерло время, не обошлось, рассказывают, без «черных копателей», и о последнем пристанище напоминают только две гранитные плиты на заросшем лесом островке. Списка похороненных нет. Пройдет еще несколько лет, и вспомнить о том, что было, станет некому. Но согласиться с пессимистическими прогнозами не могу — ведь в школах изучают историю, и своя собственная гораздо интереснее, чем та, которая в учебнике.
Пыль забвения
— В изучение каждой исторической темы можно вписать события «местного масштаба», они наполнят урок особым звучанием, — комментирует директор школы № 8 Светлана Гончарова, преподающая этот предмет старшеклассникам. — Беда в том, что мы о них действительно почти не знаем. У нас нет системного подхода к изучению истории своего города и людей, чьей жизнью эта история наполнялась. Отстают технологии. На уроке прекрасно будет работать электронная версия летописи, книги, но не бумажный вариант издания. Нравится нам или нет, но сегодняшние дети — это электронное поколение. Поэтому даже архивами городского музея пользоваться затруднительно, компьютерной базы экспонатов в широком доступе нет.
Пока история асбестовских лагерей военнопленных базируется в небольшом кабинете бывшего военкома Липачева. Сначала он собирал материал из чистого любопытства, потом решил было писать диссертацию, да раздумал, поскольку в процессе поиска «интерес удовлетворил». А также приобрел статус уникального знатока данного периода, и всех гостей из-за рубежа, услышав слово «плен», направляют к Липачеву. Так и съемочная группа из Вены попала под его патронаж. Собственно, больше никто телевизионщиками из Вены не интересовался, кроме двух журналистов (включая меня).
— У нас двойной стандарт, — сказал Сергей, проводив гостей. — Когда памятники наших солдат кто-то тронет — возмущаемся. Зато сами к чужим надгробиям абсолютно равнодушны, разрушения допускаем спокойно. Ну, не все, к счастью.
Ирина АТАНАСОВА
Фото автора
Источник: "Уральский рабочий"
Фото из открытых источников Обнаружили ошибку? Выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter.
Вы можете отправить свою ссылку на интересную информацию о г. Асбест. Если Вы обнаружили орфографическую ошибку выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter. Все рекламируемые услуги и товары подлежат обязательной сертификации и лицензированию. Любое использование информации допускается только при активной ссылке на сайт https://asbest-gid.ru
Съемочную группу австрийского ТВ заинтересовала история лагерей, действующих в уральском городе с 1943 по 1955 год.