На левой руке его так и осталась татуировка: "'165307" - номер узника фашистского лагеря смерти.
Волосы светлые. В живых голубых глазах и в загаре жилистых работящих рук угадываются те самые выносливость и жизнеспособность, которые помогли солдату Борису Токареву пройти через страшенные испытания. Теперь кошмаром кажутся неудачные побеги, пытки гестапо. Освенцим и Маутхаузен...
Солдат выжил всем смертям назло, перешел линию фронта и мстил, мстил за погибших товарищей, за поруганную врагом родную землю.
- 1941 год. Вражеские тылы. Много бродило нас тогда где-то под Москвой, израненных, голодных, оборванных и простуженных, потерявших свою часть в неравном бою с превосходящими силами противника, - вспоминал Борис Абрамович. - Каждый стремился перейти линию фронта. В вечерние сумерки я тихо пробирался из лесочка к бане крайней усадьбы деревни Александровки. Смотрю, около меня такой же бедолага, как и я.
- Это же наш, асбестовский, - обрадовался я.
- Вот и встретились земляки, - промолвил он очень тихо.
Был он невысокого роста, русоволосый, молчаливый и робкий. Имени не знаю, помню, что в нашей части он служил вместе с родным братом.
Ночью к бане подошли немцы.
- Шваль, рус! - закричали, толкая нас в спины повели и закрыли в сарае, где кроме нас было еще двое пленных, молодых солдат.
- Что угодно, только на допросе не называть номер своих частей, - сказал я на правах старше-го по возрасту и по боевому опыту. - А может, убежим?
Но это предложение было отвергнуто. Видно парни попали в передрягу впервые и боялись.
Утром всех четверых повезли в лес. Сомнений не было - жить осталось немного. Не давала покоя мысль: бежать, бежать. Показываю ребятам глазами - прыгнем, мол, из машины. Но они не решились, так как нас сопровождали четыре вооруженных гитлеровца.
Вот машина остановилась. Немцы начали скручивать нам руки колючей проволокой. Я напряг мышцы. Всех четверых связали руками вместе и поволокли к кустам. Рядом оставили мину с часовым механизмом. Сами фрицы, не задерживаясь сели в машину и дали ходу. Не знаю, как, но дважды обернутая проволокой рука моя вмиг оказалась свободной: изо всех сил дернул вторую и отскочил в сторону. Но не успел спасти товарищей: роковое время истекло - последовал взрыв.
Боль и кровь от колючей проволоки и осколков мины почувствовал уже потом. Что есть сил ринулся в глубь леса и наскочил на раненого советско-го командира. Перевязав раны, вместе с ним поползли к реке...
А затем... Все муки фашистского ада выпали на долю Бориса Абрамовича Токарева. Но не сломили волю к свободе, к жизни.
В личном деле пленного русского было зарегистрировано шесть побегов. Каждый раз его били жестоко и нещадно. Били за побег. Издевались за то, что русский, мучили с остервенением и наслаждением...
В концлагере возле Ченстохова встретился Борис с земляком Михаилом Борисовичем Щедринским. Тот смотрел на него с таким состраданием и жалостью, ибо когда-то лучший спорт-смен, Борис выглядел старичком. Но не сдавался. Он и тут предложил земляку: "Бежим, Миша", но Щедринский был неходячим, а лишь ползал на четвереньках. Побег состоялся без него...
Попал наш герой в Освенцим. Конец? Не-ет, это мы посмотрим.
По дороге вели группу военнопленных. Tpoе бросились в сторону леса, мимо автоматчиков. Условились бежать порознь, чтобы сбить со следа. Одного сразу же настигла пуля. Двое успели скрыться. Это был последний побег, который увенчался успехом...
Анна ПОПОВА
Из Альманаха "Память сердец" (Составитель А. Попова) 2000г.
