Евгений Лактионов после двух месяцев боев в ЛНР среди мертвых чувствует себя комфортнее, чем среди живых

Еще весной этого года Евгений Лактионов из Староуткинска работал в екатеринбургском автосервисе на улице Аппаратной, получал 50 тыс. рублей в месяц и был примерным семьянином. Сейчас он ветеран луганского ополчения, позывной «Механик», за голову которого, как он сам уверяет, на Украине объявлена награда в 150 тыс. долларов США. Жена от него ушла, пока он воевал, и в середине декабря этот человек собирается обратно на юго-восток Украины.

На Евгения вышли наши коллеги из газеты «Шалинский вестник», потом помогли встретится нам. Ополченец оказался молодым худощавым человеком, с землистым лицом. Его он не скрывает. Место для встречи выбрал сам — «на камне». Оказалось, скала на берегу реки Чусовой посредине кладбища. «Мертвых чего бояться? Живых надо бояться, а не мертвых. Эти уже спокойные лежат», — пояснил наш собеседник.

Беседовали, наверное, минут 40. Почти все время дул пронизывающий ветер, а Евгений, одетый в короткую кожаную куртку, из-под которой виднелась только футболка, будто совсем не чувствовал холода. Шапки тоже не надевал. Только одну за одной курил сигареты и буквально каждую фразу заканчивал частицей «на».

— Тебе сколько лет?

— Двадцать восемь.

— Что тебя толкнуло ехать туда, деньги?

— Это совсем не вопрос денег.

— Что тогда?

— Надоело смотреть на это все. Кто-то идет по семейным обстоятельствам, кто-то еще из-за чего-то. Можно сказать, что я за идею и проверить себя. Ехал делать то, чему меня учили. Не из-за денег, нет. Уехал в начале сентября…

— Как ты узнал куда поехать, как поехать?

— Списывался примерно около недели «ВКонтакте». Потом получил зарплату, деньги на карточку пришли, и решил ехать сам, на поезде. Написал пацанам, что кто желает ехать, давайте собираемся такого-то числа и едем. Все. Один пацан на меня вышел, давай, мол, с нами на машине. Поехал с ними. Собрали там наши данные, кто чем занимался…

— Ты в армии служил?

— Танковые войска, Дальний Восток на границе. Была командировка в Чечню.

— Сколько вас собралось?

— Где-то восемь-десять человек. Все свердловчане. Точно не помню, потому что еще кого-то потом по дороге забирали. Выехали четвертого сентября.

— На своей машине?

— На частнике. Мужик есть один, ездил за свои деньги, два рейса сделал. Потом жена у него плюнула, сказала, что денег не зарабатываешь, и ключи от машины забрала. Больше не ездит, а так - мужик хороший. Шестого сентября туда приехали. Переходили через «северные ворота», это недалеко от Изварино. Перешли, можно сказать, нелегально. В то время нельзя было пройти эту границу. Все, там нас встретили…

— Мне говорили, что вы с гуманитарным конвоем прошли?

— Да, с «гуманитаркой». Но «гуманитарка» у нас своя была, сами что могли собрали, еще пацаны помогли.

— Что везли с собой?

— Продукты, медикаменты, деньги, вещи, игрушки. Полную «Газель» закидали, еще что-то в «бусик» (так Евгений называет микроавтобус — прим. ред.) кинули. «Северный» прошли, потом нас перегрузили на другие машины. Провезли нас через пару деревень — показали, что там творится. Через одну деревню проехали, она вообще с лица земли стерта.

— Название деревни помнишь?

— Я не знаю, как она называется. Через вторую проехали, там тоже через один дом целые. Ну, как целые — без окон, без дверей, без всего. Потом поехали уже на базу. База была в Луганской области, точнее сказать не могу из своих соображений. Сам понимаешь. На базе нам дали сутки. Переодеться там, экипироваться.

— Экипировку, оружие дали?

— Все трофейное. Кому что досталось, то и ухватили, у кого один подсумок, у кого разгрузка. Кто что успел схватить.

— Тебе что досталось?

— В Екатеринбурге мне дали форму летнюю, «горку». Там зема еще помог. Он, вот, 15-го числа погиб. Помог разгрузку найти, бинты, аптечки, ножики, всю фигню. Потом сходили в «оружейку», получили оружие - и все, в принципе, начали готовиться.

— Как ваше подразделение называлось?

— Батальон «Хулиганы». Мы — разведывательно-диверсионная группа (протягивает нашивку с надписью: «Уральский добровольческий корпус»).

— Свердловчане кто, откуда собрались?

— Все разные, с Полевского, с Асбеста, с Артемовска, с Екатеринбурга несколько пацанов.

— Все служили?

— Был только один пацан у нас, он в армии не служил. За него лично поручились депутаты.

— Кто?

— Фамилию не знаю, со Свердловска.

— А вообще с нашей стороны кто туда едет?

— Кто-то чеченскую прошел, кто Афган, кто-то с женой развелся, таких, наверное, 70%. Кто-то по кредитам дом потерял – в жизни отчаялся. Всякие там были.

— Вот, кстати, интересно, чеченцы там тоже воюют, как с ними ребята, прошедшие «чеченскую», ладят?

—У нас чеченцев не было. Может, воюют где-то, я не видел. Могу только сказать за тех пацанов, которые со мной были.

— Экипировались, дальше что?

— Съездили на стрельбы пару раз, потом поехали в станицу. Станицу укропы окружили, зашли туда. А мы их из-под святого Игоря, там памятник стоит, на КРАЗе туда ездили, бомбили их с минометов. Постреляли, поездили, потом перекур — и поехали 32-й блокпост брать (около поселка Смелый в полусотне километров от Луганска — прим. ред.).

— Это, насколько понимаю, котел где был?

— Ну, да — Изваринский котел.

— Вы только своей группой там работали?

— Там еще из местных подсоединили. И казаки там были, но они не участвовали почти. Местные вояки были, там их стояло не больше 10 человек перед 32-м блокпостом. У них вообще по одному, по два рожка — и все, из «тяжелого» [вооружения] ничего. Как бы они воевали, я не знаю, без понятия. Кто чего мог - с ними поделились: рожками, гранатами, «мухами» (гранатометами — прим. ред.). Подождали немного, командир приехал, всех собрали, 11 человек нас собралось, на БТР кинули и поехали в окружение их брать, этот блокпост. Вот так — 32-й (чертит ботинком на снегу), вот так 31-й, здесь деревушка, здесь речка. Они долбили отсюда с минометов, с «Градов» нас (тыкает ногой куда-то возле начерченной реки). Мы им сюда заехали и встали сзади, 32-й отрезали, чтобы ни питье, ни «жрачку», ни «гуманитарку» им не возили. Часов в 6 утра заняли позицию и часов в 9 уже приняли бой. Бой этот длился дней десять примерно, с перекурами небольшими. За эти 10 дней шли колонны, танки, БМПшки, БТРы. Проскочил только один танк, который самый обученный экипаж. Он наших и положил.

— Как случилось?

— Ну, как… Мы его подожгли, он уже горел, все, но вышел к своим на 32-й, оттуда на наш блокпост сразу. Ну и шел, дуло у него так стояло (показывает рукой вниз), тут наши окопы, и он с четырех метров выстрелил. Двух человек сразу.

— Двух — это наши свердловчане?

— Один с Асбеста, другой с Новоутки. «Зема» с Новоутки, который мне помогал собираться, Пресли — снайпер, его убило. И Батю с Асбеста, тому полчерепа снесло. С сыном воевал, с Мишей, позывной «Казак». Сын не знаю где сейчас, может, тоже уехал оттуда. Я ему звонил вообще-то, он недоступен сейчас. Ну, вот все танки там остались у них.

— Сколько вы их сожгли?

— 22.

— То есть ваша группа 10 человек уничтожила 22 танка?

— В подразделении около 30 человек, бойцов реально 20. Остальные вспомогательные, даже женщины были. Из бойцов половина артиллеристы, они с расстояния работали. На передовой 8-10 человек.

— И все?

— Ну, у нас еще было там подкрепление. Но обычно там все бежали. Приезжали все и спецназовцы, и казаки, но как только бой начинался, они почему-то все… Бегут, даже каски с них падают. Мы — им: «Хоть БК (боекомплект — прим. ред.) оставьте нам». Разгрузки снимают, кидают нам: «Нате пацаны, воюйте». А сами дальше бежать.

— Подкрепление — кто?

— Были осетины, мужики отчаянные вообще. На второй день приехали к нам в подкрепление 18 человек. В тот же день 17 «трехсотыми» (ранеными – прим.) уехали. Они просто в стойку встали и пошли штурмовать. К нам, кстати, туда даже представитель Путина из Москвы приезжал.

— К вам?

— Да, в Луганск, на базу.

— Зачем?

— Не знаю. Толку от него никакого. Пострелял на стрельбище - и все. Ну, развлечься, короче, приезжал. Разные там люди были… Депутаты туда тоже приезжали с Екатеринбурга, с Москвы. Приедут, посидят за столом, на стрельбище съездят, в свое удовольствие постреляют и обратно домой. Они же не пойдут воевать.

— Ты сказал, что гуманитарная помощь шла украинцам на блокпост, откуда она шла?

— С нашей стороны.

БТР-80, на котором воевал наш собеседник

— Как это так?

— Видишь, как получается (усмехается). Политика такая, все в деньги упирается. Чтобы одну машину с России пропустить, сколько надо денег заплатить?

— Не представляю. То есть за это платят?

— Конечно. А ты прикинь теперь: ты против человека воюешь, и ты же ему покушать носишь, водички приносишь. Может, БК ему еще поднести и бабу голую? Чего смеяться-то! Поэтому мы никого не пропускали. Приезжал сам глава ЛНР, говорил пропустить, в зад его послали, из гранатомета шмальнули, чтобы не ехал. Все, так и не поехал. А всю эту «гуманитарку»… Понимаешь, приедешь в Луганск, пойдешь на рынок — там все есть. Можно все найти.

— Она что, не жителям идет?

— Часть жителям, часть туда. А чисто наше подразделение… Я за это время хоть бы раз русских сигарет покурил.

Боевые товарищи

— Что курили?

— Трофейные.

— Как снабжение идет?

— Ну, выбивали командиры, что-то потихоньку. Может, их как-то спонсировали, я не знаю. Мы — простые бойцы, с нами просто: умеете воевать — идите воюйте. Вся эта политика - это не мое.

— Ладно. 10 дней вы там воевали, а потом что?

— Договорились с теми, кто там остался, 150 человек, сдаться.

— Вы вдесятером взяли в кольцо 150 украинцев?!

— Не 150, изначально там 350 было. Это по ихним данным. Плюс все эти танки, БМП, БТРы.

— У вас техника какая-то была?

— Единственный БТР-80 80-х годов. Он горел, рулевое разбито, почти не ездил. Мне его вручили — я же танкист. Мы его кое-как на позицию вывели и стреляли, пока оба пулемета не заклинили.

— Как вы вообще смогли заставить украинцев сдаться?

— Им воевать не с чего было больше, ни воды, ни пожрать, ничего. Предложили им сдаться и выйти. Трое суток шли переговоры, потом мы им разрешили выйти. А ихнее же командование, укропское, не разрешало им выйти. Когда они собирались первый раз, свои же градами и артиллерией по ним долбили. Им говорили: «Бейтесь до последнего или сами вас завалим». Ну, потом мы их все-таки ночью выпустили. Условие было, чтобы технику, которая не на ходу, они там оставили. Как раз там мы первого «Буцефала» подбили, БТР-4, совместный польско-укропский вариант. Два «трофея» взяли — «Буцефалы», их сразу в Москву отправили. Две единицы я увез в ремонт, это свой БТР-80, на котором ездил, он горел и ездить уже не мог. И трофейную БМПшку угнал в Луганск на ремонт. Потом поехал домой, тем более документы все сгорели.

Таким Евгений был до…

— Как так случилось?

— У меня документы оставались в нашей 66-й (ГАЗ-66 — прим. ред.) на посту. С собой просто нельзя было брать ни телефонов, ни документов. По телефонам нас отслеживали и били прямо в ту точку, где телефон находился. Америка поставляла им хорошее вооружение. Так что мы с собой ничего не брали. Ну, вот, танк прорвался, выстрелил, все что там в 66-м было — сгорело.

— Как ты домой выбирался?

— Пришли в Луганск, там говорят: «Ждите машину». Неделю ждали эту машину, ничего нет. Тогда мы там с пацаном, позывной «Ежик», воевали вместе, решили сами выбираться. Пятерку (пять тысяч рублей — прим. ред.) заняли у знакомого, он «гуманитарку» туда возит. «Ежик» свой автомат продал, я свою СВДшку. Своим же ополченцам сдали, с оружием там все-таки тяжко…

—Сколько это стоит?

— По пять косарей (тысяч рублей — прим. ред.) дали. Так же через «северные ворота» перешли границу нелегально, оттуда сели на таксиста, 8500 отдали, доехали до Саратова. Там у моего напарника сестра. Меня посадили на поезд, без документов это не просто сделать, и здесь в Екатеринбурге меня уже встретили.

Еще живой Батя с сыном

— Как родные и близкие реагируют, что ты там был?

— Мама у меня ничего не знает. Я для нее на вахту на Север ездил. С женой я разошелся. Месяц, когда там пробыл, с ней созвонился, говорит, что с другим уже. Ну и катись ты, говорю ей. Все.

— Мне сказали, что ты снова туда собираешься?

— Конечно.

— Почему?

— Много пацанов моих там осталось, много пацанов полегло, надо за них ответить, в-третьих, много мирных жителей гибнет. Сейчас по телевизору говорят, что 2-3 в день там гибнет. На самом деле от 50 до 200 — и так каждый день.

— А перемирие?

— Когда мы 32-й брали, как раз перемирие было.

— Поедешь когда?

— Пятнадцатого декабря. Либо сразу после Нового года. Надо с документами разобраться.

— Сейчас туда люди отсюда тоже идут?

— 29 ноября ушли. Каждые две недели идут.

— Вот ты был там, все видел своими глазами, как думаешь, зачем это все — кровь и смерть там, санкции и новый виток «холодной войны» здесь, это имеет смысл вообще?

— А чего я могу думать? Это все политика. Какой может быть смысл в войне? Только заработать побольше денег.

— Но ты же сам туда за идею пошел?

— Я ради мирных жителей пошел. Мне смотреть, как они зарабатывают деньги за счет мирных жителей, убивают внаглую, детей насилуют… Я не понимаю такую войну.

— С такой точки зрения, как Путин должен был поступить — ввести туда российские войска и предотвратить бойню?

— Он не имеет права.

— В Крым тоже не имели права, но зашли, и войны не случилось.

— Перекрыть нужно Киеву все ресурсы, все газопроводы, и заглушить его полностью. Он бы уже сейчас замерз и сдался. А мы ему прощаем долги за газ и все даем.

— Но украинцы - это братский народ.

— Какие они братья? Не смеши.

— Почему ты так говоришь?

— Может, те, которые лет за 60-70, они да, мирные. А вот эти, молодежь от 15 до 40, у них нет такого понятия.

— Какое у них понятие?

— Украина — это свое государство. Они такие все блатные, и русские для них вообще никто. А сам Киев что? У одного у него ни ресурсов, ничего, без Донбасса он помрет сразу. Все ресурсы и уголь, вся эта фигня, она с Донбасса. Сам Киев — большой магазин. А магазин без товара — просто здание. И Америка этим пользуется.

— Ты говоришь, что у украинской молодежи другое понимание. В плен они к вам попадали?

—Да.

— Как вы с ними общались, о чем говорили?

— Мы с ними не разговаривали. Спрашивали, кто и откуда. Если срочник — жалели. Попадался в плен командир «Айдара» (добровольческое подразделение, созданное в мае 2014 года по инициативе бывшего коменданта «Самообороны Майдана» Сергея Мельничука при поддержке бизнесмена и губернатора Днепропетровской области Украины Игоря Коломойского; российской стороной бойцы батальона обвиняются в массовых преступлениях против мирных жителей — прим. ред.), его зарезали сразу. Попадались и негры, и литовцы. Наемников там куча, срочников, наверное, только 20%.

На счету группы, в которой воевал Лактионов, 22 таких машины

— Наемникам сколько платят?

— Я не знаю. По данным нашим, за наше подразделение за голову бойца по 150 штук баксов (долларов США — прим. ред.) платили, а был у нас местный, позывной «Малыш», за него 500 штук баксов. Хотя там, да, и россияне были.

— С той стороны?

—Да. Вот в чем прикол.

— Вы с ними сталкивались?

— Сталкивались.

— И что?

— К стенке сразу.

— Может, они тоже за идею?

— С той стороны? За деньги.

— Хорошо. А местное население как вас там встречало и воспринимало?

— Ну, если по населению «Градами», артиллерией бьют? «Когда вы их быстрее выбьете?» — говорили нам.

—То есть ополчение они поддерживают?

— Поддерживают, конечно. Эти укропы, они, когда поселок заняли, в любой дом заходили и брали что хотели: телевизор видят —телевизор берут, видят консервы — консервы берут, видят молоденькую девушку — девушку берут.

— Среди ополченцев такого нет?

— Нет. При мне командир мародера к стенке поставил.

— Мои коллеги из «E1.Ru» на днях написали про 36-летнего фотографа и программиста из Камышлова Михаила Лаптева. Он, насколько я понимаю, с тобой воевал, у него еще тяжелое ранение…

— Пацан тоже сидел в окопе вместе с Пресли и Батей, которые погибли. Он только в самом низу. «Буцефал» выстрелил, пробил бетонную плиту, и снарядом ему ногу оторвало. И что? Пацан сидит и просто спивается. Был нормальный мужик, килограммов 70 весом. Сейчас я приезжал к нему, на ладошке поднял, килограмм 30 весит. Сейчас все от его силы воли зависит.

«Прикинь теперь: ты против человека воюешь, и ты же ему покушать носишь, водички приносишь. Может, БК ему еще поднести и бабу голую?»

— Кстати, как в Луганске организована медицинская помощь?

— Только одни обещания.

— Но спасли же Лаптева?

—Спасли… Пацана вон из Екатеринбурга тоже… у него осколки в голове остались. Операцию надо, денег нет. За чей счет – ничего не известно. Я тоже контузию получил…

— Как получилось?

— Бой шел, «Градами» накрыли. По контузии через КПРФ обещали денег. Ничего. У нас несколько пацанов погибло, им даже на похороны денег не дали.

— По линии КПРФ должно было финансироваться?

— Ну, как… КПРФ, это те же частники, — пообещали, да. Там, в Луганске говорили по 2500 долларов за месяц. И ничего.

— Но ты же не за деньгами ехал.

— Нет, за идею.

— Может быть, еще кто-то поможет?

— Кто? Мы там нелегально были, нас там террористами называли.

— Но здесь же не называют?

— Я почему и даю это интервью, хочу, как говорится, посмотреть, какие будут отзывы, кто что скажет. Может, кто-то будет говорить, что я не прав, и спрашивать, что вообще я там делал. Хотя в общем-то мне особо без разницы это мнение. Хочу поставить в курс дела, чтобы народ узнал, что там творится на самом деле, а не по этим новостям, где правды 20%. Почему Путин сейчас им и газ продает, и продукты, все этим укропам дает, зачем? Да заморозил бы их там, чтобы замерзли и сдались бы. Войну бы давно уже выиграли. Сейчас вон в Донбассе ни света, ни газа, ни тепла. Люди сидят, мерзнут окруженные, и «гуманитарку» им перекрыли. В Донецк уже не пройти, [гуманитарный] конвой окружили.