Информационный гид АСБЕСТА

В средствах массовой информации появляется много материалов, в которых журналисты пытаются проанализировать ситуацию возникшую в Рефтинском спецучилище.

Они разбили окна, оборвали телефонные провода, уничтожили сигнализацию. Прокладывали себе путь к свободе металлическими прутьями, обрезками железных труб, деревянными черенками. Двадцать человек смогли бежать. Угнали служебную «Волгу». По предварительной информации, зачинщиками были вовсе не те, кто потом рванул на волю: они просто воспользовались ситуацией.
В розыске сбежавших подростков задействованы больше сотни полицейских, разбитых на группы. Перекрыты все дороги, вокзалы. Поисками руководит лично начальник ГУ МВД России по Свердловской области Михаил Бородин.

- Сейчас мы выясняем, почему молодые люди устроили погром, – сказал корреспонденту «РГ» и.о. директора учреждения Юрий Неустроев. – Они говорят, что таким образом хотели добиться, чтобы от работы отстранили замдиректора по дисциплине. Якобы, он их бил. Но мы считаем, что это лишь предлог.

Неустроев заявил, что за самовольную отлучку ребята будут наказаны: им объявят выговор с занесением в личное дело. Они не смогут претендовать на досрочное освобождение, их перестанут отпускать домой на каникулы и в увольнения по праздникам. Хуже всего придется угонщику служебной «Волги» – 16-летнему Павлу. Сейчас Асбестовский городской суд решает вопрос о его аресте.

Уполномоченный по правам человека в Свердловской области Татьяна Мерзлякова заявила, что ситуация в Рефтинском училище ей хорошо знакома. Дело в том, что там неоднократно вспыхивали подобные конфликты. Причина их, по мнению Мерзляковой, главным образом кроется в том, что собирают в таких закрытых учреждениях ребят со всех уголков России. Татьяна Георгиевна привела пример: некоторое время назад такой же бунт вспыхнул в Кемеровском спецучилище. Одного из зачинщиков погрома перевели на Урал, в Рефтинское спецучилище – и вот здесь произошло то же самое.

-До тех пор пока министерство образования России будет формировать контингент закрытых училищ вне зависимости от того, где ребенок жил, мы будем с подобными конфликтами сталкиваться. Если бы в Рефтинском учились уральские ребята, многих проблем удалось бы избежать. Родители ездили бы к ним почаще, укреплялись бы социальные, семейные связи, подростки так не рвались бы на волю, – считает свердловский омбудсмен.

И действительно, один из фактов рефтинского ЧП подтверждает правоту правозащитника: угонщик Павел родом из небольшого поселка в Хабаровском крае. Кто знает, может, он всего-навсего очень хотел попасть домой, поэтому и угнал машину. Среди бунтовщиков были ребята родом из Майкопа, Кемерово, Красноярска, Твери, других российских городов. И в то время как полицейские и прокуратура разбираются в обстоятельствах бунта и ищут виновных, Мерзлякова готовит официальное письмо в минобрнауки с просьбой изменить принципы формирования контингента училищ, подобных Рефтинскому.

Источник: secslave.wordpress.com

«Все побежали и я побежал…»

Взаперти

Специализированных училищ закрытого типа в стране около 20, а в Свердловской области оно такое одно. Подростки попадают сюда со всей страны по решению суда. Находится училище в ведомстве министерства науки и образования РФ, и, в отличие от СИЗО и колонии для несовершеннолетних, здесь много послаблений. Полное государственное обеспечение, а значит, думать об одежде и еде не надо. Воспитанники не только отбывают наказание, но и учатся, получают профессии и перевоспитываются. Режим дня строгий: подъём, личная гигиена, уборка помещений, а потом либо занятия в школе, либо производственное обучение.

Школьная программа такая же, как и в обычной школе. Производственное обучение идет по программе начального профессионального образования. Ребята получают профессии маляра, слесаря, облицовщика-плиточника. После учебы и обеда — спортивные и творческие секции, разбавленные профилактическими беседами. В десять вечера — отбой. Контроль над ребятами переходит к службе режима.

Существует и система бонусов. Так, за хорошее поведение подросткам разрешается уйти в увольнение. А в этом году согласно поправке в закон у каждого ребёнка появилось право через полгода пребывания в спецучилище написать заявление на так называемое досрочное освобождение.

Но всё- таки это не загородный пансионат. Территория училища огорожена забором. Есть несколько дежурных пунктов. Все здания — общежитие, школа, учебные мастерские — соединены теплым коридором. Воспитанники постоянно на виду, у такого контроля даже название особое есть — «педагогический треугольник». Преподаватель, мастер, воспитатель передают ребят буквально из рук в руки, сообщают друг другу о настроениях в коллективе, о странных словах и поступках.

Другие дети

— Эти узкие рамки и постоянный контроль очень тяжелы. Особенно для таких ребят. Ну, представьте, у большинства нет родителей, они всю жизнь были сами по себе, что хотели, то и делали. Это состояние полной свободы. А здесь так нельзя, здесь режим, правила, порядки. Привыкнуть к этому очень непросто, вот они и бегут, — рассказывает заместитель директора по учебно-воспитательной работе Галина Дронова.

У психологов есть такое понятие, как «синдром уходов и бродяжничества». Это постоянная потребность куда-то уйти, во чтобы то ни стало оказаться за забором. Поэтому уходы с территории случаются довольно часто. В прошлом году например, мальчик, самовольно покинув территорию училища, сумел объехать полстраны, побывал в Санкт- Петербурге, Новосибирске.

— Они очень хорошо входят в контакт, это такие мальчики, что подойдут к любому и разведут на все. Они другие дети. У них огромный жизненный опыт, — рассказывает исполняющий обязанности директора училища Юрий Неустроев.

Событие недельной давности удивило своим масштабом. Как признаются педагоги, никто из них ничего подозрительного в поведении ребят накануне бунта не заметил. Все спокойно разошлись на отбой… А потом началось. Около 50 подростков вышли в коридоры общежития. Начали бить стёкла, громить всё, что попадало под руку. Но телевизор, например, не тронули. То ли дорог он им настолько, то ли понимали, что ещё вернуться сюда. Позже четыре подростка завладели служебным автомобилем ГАЗ — 3110 и скрылись на нём. Ещё 16 подростков ушли из спецучилища пешком.

— Ущерб сейчас высчитывается, — замечает Юрий Неустроев. — Сказать, что он незначительный, нельзя, по предварительным подсчётам, он составил более 500 тысяч рублей.

Сбежавших подростков находят, и возвращают обратно в училище. По факту инцидента возбуждено уголовное дело за массовое хулиганство и угон автотранспорта. Но пока в училище ничего, кроме строгого выговора, их не ждет. В то время, как выясняются причины и зачинщики, участники скандала ходят по училищу, как герои. Особого раскаяния не видно.

— Ты в бунте участвовал? — спрашиваю у воспитанника училища Николая Бурина.

— И участвовал, и не участвовал.

— Это как?

— Ну, все побежали и я побежал. А что, не оставаться же мне одному?

— И ты считаешь, что поступил правильно?

— А что такого?..

В этом есть что-то стихийное и бессознательное. Границы хорошего и плохого у ребят как будто стёрты. Да и откуда взяться правильным ориентирам у подростков с такими биографиями? Оставленный матерью беглец Алексей Лоскутов попал в спецучилище за угон машины. Отец Паши Руденко лишён родительских прав, за спиной у парня десяток угонов и краж. Угнанный ГАЗ — лишь очередная машина в этом ряду.

Не сошлись характерами

Одной из причин бунта называют ужесточение режима, связанное с приходом в училище нового заместителя директора Сергея Бакшаева. В училище он проработал около 10 месяцев и за это время старался, чтобы режимные предписания выполнялись без послаблений. Ребятам строго-настрого было запрещено употреблять спиртные напитки, курить, пользоваться мобильными телефонами, которые у них изымались.

— Режим был строг и раньше, просто Бакшаев отличается импульсивностью и твёрдостью, с ребят спрашивал строго. Вот они его и невзлюбили. Я уже потом им объясняла, что такими методами они ничего добиться не смогут. Надо было письмо коллективное написать, все претензии изложить, — замечает заместитель директора по учебно-воспитательной работе Галина Дронова.

Почему же училище, воспитанники которого регулярно рвутся на свободу, оказалось не готово к таким событиям?

— По всем нормам и правилам учреждение должно быть обнесено забором, высотой до четырёх метров. А какой именно должна быть высота, непонятно. В некоторых учреждениях нашей системы вообще сплошного забора нет. У нас с фасада, чтобы не портить вид посёлка, забор тоже невысок. И вообще, забор не сдерживающий фактор. Какой-то специальной охраны у нас тоже нет. Есть служба режима, так называемый учебно-вспомогательный персонал. В основном, это женщины среднего и пожилого возраста, они смотрят за ребятами, но работают с ними методом внушения. Есть ночные дежурные. Но этих ребят ничего не остановило бы, — добавляет Неустроев.

Сейчас в училище старательно ищут изъяны в собственной работе. Например, почему дежурная по режиму открыла ворота угнанной подростками машине, не узнав, кто за рулём?

Пока следователи выясняют причины бунта, правозащитники стали говорить о том, чтобы содержать отдельно тех, кто совершил крупное правонарушение, и тех, кто просто оступился. Но это не изменит главного — дети стали злее. В том числе, и под воздействием массовой культуры: воспитанников спецучилища нельзя оторвать от телевизора, когда по нему идут сериал «Бригада» и фильм «Зона». Ребята, как губки, впитали информацию о том, что преступление бывает безнаказанным, и оно может принести богатство, власть и уважение. Они слишком часто убеждались в том, что «кто сильнее, тот и прав». Так чего же в таком случае можно было ждать?

Комментарий

Депутат думы городского округа Рефтинский, главный редактор газеты «Тевиком Асбест» Андрей ОБОСКАЛОВ:

— Мы имеем в центре посёлка непонятно что: то ли тюрьму, то ли колонию… Статус спецучреждения достаточно неясен. Вместе с тем, там содержится непростой контингент. Это хоть и несовершеннолетние, но преступники, которых наказал суд, представляющие угрозу для местных жителей. Ситуацию осложняет то, что муниципалитет не имеет никаких рычагов, чтобы предпринимать меры, так как учреждение находится в федеральном ведомстве.

Видится два варианта развития ситуации. Первый — закрытие спецучилища, а лучше — его перепрофилирование. В Рефтинском не хватает своих лицеев и техникумов, в то время, как здесь хорошие условия для обучения и спортзал, подобного которому нет ни в одной поселковой школе.

Второй вариант заключается в том, что федеральным структурам необходимо озаботиться качественной охраной периметра спецучилища. Сейчас воспитанники могут покинуть территорию и периодически делают это поодиночке. Общаясь с предпринимателями Рефтинского, я постоянно слышу от них, что у ночных павильонов периодически появляются воспитанники и просят продать пиво или сигареты. Да, какие-либо инциденты могут происходить внутри спецучилища, но они ни в коем случае не должны выходить за его пределы. Если управлять процессом невозможно, это учреждение необходимо ликвидировать. Самое малое, что могут сделать сотрудники спецучилища сейчас — наладить кадровую политику, вести грамотную работу с несовершеннолетними.

Юлия ВИШНЯКОВА.

Источник:Областная газета