Как-то старожил Асбеста Мария Григорьевна Клюкина (Бакуева) отдала мне из домашнего архива документы своих братьев Бакуевых, погибших на фронтах Великой Отечественной войны, и попросила передать их потом в исторический музей.
Листаю пожелтевшие странички трудовой книжки, рассматриваю Почетные грамоты Бориса Григорьевича Бакуева, 1914 года рождения. В 30-х он - начальник цеха крупного дробления на обогатительной фабрике № 3. В одной из характеристик отмечаются бойцовские качества его характера: настойчивость, энергичность и смелость в принятии самостоятельных решений.
Его посылают на более трудный участок - руководить цехом транспортных отходов. Активист комсомола, Осоавиахима, спортсмен, патриот до мозга костей, он с первых дней войны просится на фронт. Но ему предложили бронь.
- Асбестовое волокно - стратегическое сырье для обороны Родины, а потому поработайте в тылу, - объяснили ему.
Но когда фашисты блокировали Ленинград и интенсивно поперли на Москву, потребовались немалые силы с Урала и Сибири для спасения российских столиц. И тогда в середине октября 1941 года среди тринадцати добровольцев был и Борис Бакуев.
В Камышлове в ту пору формировалась 80-я кавалерийская дивизия. Борис сел на лошадь, хотя действительную службу проходил на танке.
К счастью, удалось разыскать его однополчанина и земляка. Георгий Константинович Княгиничев, бывший работник комбината "Ураласбест". Он рассказал о фронтовой судьбе товарища и своей тоже, потому как призывались они вместе:
- В декабре 1941-го оказались мы в Вологде, где получили фураж для лошадей. Под прикрытием дымовой завесы на станцию Бологое прибыл длинный эшелон теплушек. Но налетели вражеские бомбардировщики, и началось такое... Все перемешалось, летело, горело, гибло: вагоны, кони, люди.
Случилось это перед новым 1942 годом. Оставшиеся в живых направились на город Тихвин, где вовсю вели сражения бойцы Волховского фронта, чтобы сорвать замысел врага по блокаде Ленинграда.
После освобождения Тихвина двинулись на Старую Руссу. Предполагалось участвовать в соединении 2-й ударной армии Власова с Ленинградским фронтом. Но этого не получилось, 2-я ударная попала в "котел", а командарм Власов скрылся в "ничейных" лесах и болотах, предав свою армию.
Нашу дивизию присоединили к кавалерийскому корпусу Гусева. Шли жестокие бои, Борис Бакуев бил из 45-миллиметровой пушки по танкам прямой наводкой. В одном из налетов вражеской авиации на наши позиции Борис был смертельно ранен. Похоронили мы его с воинскими почестями. На могилу я сделал деревянный крест.
Вскоре ранило и Георгия Константиновича Княгиничева. Из госпиталя направили его в Оренбургское Чкаловское танковое училище.
А потом оказался он на 1-м Украинском фронте командиром расчета самоходной установки 76-миллиметровой пушки, прозванной солдатами "Прощай, Родина", потому как была она очень уязвимой для врага. Представьте себе, идет в наступление колонна танков, а среди них незащищенная, прикрытая серым брезентом вместо брони установка.
В одном из боев на подступах к Варшаве Княгиничев был тяжело ранен и контужен. Долго лечил травмированный правый глаз, а на лице так и остался большой шрам...
Закончу тем же, с чего начала,- архивом Бакуевых. Хранится в нем и извещение о смерти младшего брата, гвардии старшины Виталия Григорьевича Бакуева.
Младший из братьев-фронтовиков Бакуевых, Юрий, вернулся с победой, но прожил недолго...
