Информационный гид АСБЕСТА

Трудовой лагерь VIII  6

В лагерной нужде и при целенаправленной тактике русских, вознаграждалась покорность и покоренность, однако, наказывался протест, жестко и жестоко. При этом распался фундамент, на котором держалось раньше товарищество. Часто спор возникал из пустячного повода, разрасталась зависть. Некогда действовавшие понятия - готовность помочь и участие, исчезли, и исключений было немного. Каждый думал только о себе. Это я чувствовал по своей собственной бригаде. Между австрийцами, правда, связь существовала, но она была тончайшей и хрупкой. Вилли использовал всё свое влияние, чтобы преодолеть противопоставление друг другу представителей разных федеральных земель, чтобы избежать раздора и разлада. Для меня крушение товарищества было ужасным переживанием. Со временем стали собираться по двое, или по трое, те, кто ещё в состоянии были взаимно поддержать себя.

Неприятными страницами лагерной истории были и остались кражи у товарищей. Я вспоминаю: голодные и полностью мокрые мы подошли однажды вечером к воротам лагеря. 10 часов жесткого принудительного труда на фабричной стройплощадке были позади. Мысли овладевали нами: голод, еда, сон! Неожиданно яростный крик: " Мой хлеб! Кто украл мой хлеб? ". Мы пристально смотрели на двух наших приятелей, которые были слишком слабы для работы и находились весь день только в "ночлежке". Вор, оберавстриец, признался. Это было страшно! Если бы Вилли не вмешался в последний момент, не умер бы оберавстриец от голода, его свои же товарищи затопали бы ногами до смерти - из-за черствой хлебной корочки! Наказание человеку, лишившему кого-либо хлеба, было непреклонно жесткого. Наказание было без оглядки на возраст и чины. Вилли предотвращал, правда, какие-либо самосуды, однако, не мог избежать того, что русский комендант лагеря осуждал вора самое малое на 2 дня карцера, а до этого преступивших пленников на плацу выводили из строя. Червю было лучше, чем этой кучке нищеты!

Страх перед лагерем, голод, паразиты, болезни, холод, крушение старых связей, неизвестный срок плена приводили к мыслям о побеге - каким бы безнадежным ни казался проект, без знания русского языка, без систематической подготовки, без помощи от товарищей, на которых можно было положиться. Как часто я слышал такие дискуссии !

Бегство с рабочего места, вопреки охране, было не сложным. Но что затем? Мы даже не имели самой простой географической карты. А русские наказывали каждую попытку побега сурово.

Я должен еще одно "привлекательное слово" упомянуть - забастовка. Опасное, даже если это было пассивное сопротивление, единственное оружие слабых и бесправных. Русские имели ужасный страх перед волнениями и саботажем, обнюхивали всё вокруг, даже если это были только безосновательные предположения. Для забастовки была необходима солидарность. Против этого стояли - иерархия лагеря, национальные проблемы, страх перед наказанием, распавшееся товарищество.

Я знал только единственный случай - осенью 1945, когда пленные капитуляции после вечерней поверки устроили сидячую забастовку. По лагерю пронесся слух, что нелюбимый генерал Шёрнер (Schörner) [3] якобы сидел в офицерском лагере Асбеста. Новые пленники ничего не знали о соглашении между американцами и русским, о том, что пойманные американцами в Чехословакии немцы будут переданы русским. Они уже себя чувствовали в безопасности. Когда их, все же, высадили в Асбесте, они увидели в упомянутом генерале единственного виновника. Причём, это не было даже доказано, был ли Шёрнер действительно в офицерском лагере. Несколько назойливых требовали выдачи генерала - знак того, насколько новые были наивны. Комендант лагеря оставил забастовщиков всю ночь сидеть на плацу, днем до переклички они стояли, и что бы какая-либо мысль о забастовке была быстро сломлена, настойчивые не получили даже самого незначительного пайка. Для старшины лагеря это было смачной пощечиной, так как я видел собственными глазами, как комендант сплевывал перед высокомерным фельдфебелем и делал его посмешищем. Для меня это было высшим удовольствием! То, на что я надеялся, к сожалению, не вышло - он остался старшиной лагеря.

(Продолжение следует)

Фритц Кирхмайр  "Лагерь Асбест", Berenkamp, 1998 
ISBN 3-85093-085-8