Предлагаем вашему вниманию повесть писателя-земляка Алексея Чечулина об истории уникального месторождения и связанных с ним человеческих судеб - наших прадедов, дедов и отцов.
(Продолжение)
ЦЕНА ДВОРЯНСКОГО СЛОВА
(1) Екатеринбург. Май 1918 года
Необработанные изумруды таких цветов Макарке не встречались, он с детским любопытством, закусив от волнения губу, взирал на камни.
Ротмистр же побледнел. Он до сей страшной минуты еще надеялся, что пронесет, что чекисты не тронут его обшарпанную шинелишку.
Он сделал попытку встать, что-либо предпринять, но рука часового тяжелым грузом прижала к стулу.
Николай Иванович повторил:
— Я спрашиваю, откуда это у вас, Вологжанин?
Не отвечает Вологжанин, беззвучно шевелятся тонкие губы, обложенные синеватой щетиной.
— Думали, не найдем? Напрасно. Нашли, Вологжанин, нашли, не могли не найти. Знаете, кто вы после этого? Вы не просто обманщик, но и самый заурядный вор, запустивший руку в казну республики!
Ротмистр непритворно возмутился:
— Вы не смеете! Слышите? Я дворянин!
— Вношу поправку. Вор благородного происхождения.
Вологжанин перешел в наступление:
— Знаю я ваши штучки, подсунули, а теперь «с поличным», да?
— Полно, господин ротмистр, вздор городить. Можно подумать, что это я управлял Воскресенским изумрудным прииском.
Подавлен Владислав Антонович, подавлен, смотрит невидящим взглядом, как загнанный облавой волк.
Схватившись за сердце, терзается ротмистр Вологжанин, клеймя минутную слабость, когда на Рассохах не сумел подавить желание заглянуть в саквояж.
Теперь все его мысли о записке, переданной Макарке. Этой улики будет достаточно, чтобы обвинить его в контрреволюции. Розерта эти суровые «товарищи» знают, а тот связан с поручиком Голубевым... О Голубеве ротмистра уже расспрашивали.
Желваки заходили на небритых щеках Владислава Антоновича. Обнаруженная записка — это все, это крах, это конец жизни, которая еще совсем недавно мнилась ему беспредельной.
Вологжанин молил бога, чтобы Макарка не проговорился.
А Макарка словно начисто забыл, где находится, любуясь на самоцветы. Он и на свое имя откликнулся не сразу.
— Гражданин Макар Воронков, вы подтверждаете, что этот человек — бывший управляющий Воскресенским изумрудным прииском «Анонимной компании» Владислав Антонович Вологжанин? — перешел следователь на официальный тон.
Мальчик искоса взглянул на ротмистра. Тот взирал на него не мигая, как заклинатель змей.
— Подтверждаю, дяденька.
— Писать умеешь? Подпиши...
Макарка неуклюже вывел свою фамилию под протоколом допроса.
Следователь попросил прислать к нему Лобачева. Молодой чекист не замедлил явиться.
— У меня к тебе личная просьба, Андрей, — обратился к нему следователь. — Ты, помнится, мать отправил в деревню и живешь один. Пригласи в свои хоромы товарища Воронкова, пусть переночует, а утром покажи доктору. И об отправке его домой позаботься.
— Есть, Николай Иванович, — Лобачев был весьма доволен таким оборотом и взял Макарку за плечо: — Пойдем, товарищ Воронков. Гостем будешь.
( Продолжение следует)
А.Чечулин . Самоцветы для Парижа. 1989г.
| 
