Предлагаем вашему вниманию повесть писателя-земляка Алексея Чечулина об истории уникального месторождения и связанных с ним человеческих судеб - наших прадедов, дедов и отцов.
САКВОЯЖ РОТМИСТРА ВОЛОГЖАНИНА
(1) Воскресенский прииск. Май 1918 года. 2
( Продолжение)
Третьи сутки поджидал управляющий гонца от Розерта, начальника охраны прииска.
Впрочем, уже бывшего начальника охраны. Да и сам Вологжанин только называется управляющим, Советы держат его потому, что пока не нашлось подходящей замены.
Розерт тайком отбыл в Екатеринбург. Там, в центре необъятного горнопромышленного края, он должен связаться с надежными людьми, знающими, как безопасно переправить драгоценные камни за границу. Не важно куда, но за границу. А вместе с камнями и его, Вологжанина.
Розерт уехал как нельзя своевременно, задержись на полдня — доставил бы огромную радость новым властям.
До сих пор не может прийти в себя Вологжанин после унизительной процедуры обыска и долгого утомительного допроса, который устроили ему ревкомовцы.
Они подозревают исчезнувшего Розерта не только в заговорщической деятельности, но и в крупном хищении изумрудов.
Первый пункт подозрения, если рассуждать здраво, в какой-то степени, наверное, был объективен.
Эрик Розерт часто ездил в Екатеринбург, возвращался возбужденным и с жаром доказывал Вологжанину необходимость немедленных действий против большевиков. Порой к нему приходили чужие, он запирался с ними в его, Вологжанина, кабинете, и тогда до слуха долетали обрывки разговора: оружие, явки, пароли...
Владислав Антонович упорно сторонился активной борьбы с красными, оправдываясь ранением и чудовищной усталостью, но это не мешало ему, оставаясь наедине, проклинать узурпаторов и желать многая лета арестованному царскому семейству.
Что же касается изумрудов, то, простите...
Да, самоцветы есть, но они, божиим промыслом уцелевшие после многочисленных обысков и реквизиций, не принадлежат ни компании, ни этим самозваным властям — Советам.
Волею самой судьбы Вологжанин и Розерт стали обладателями сокровищ, огромных и вполне реальных. Точную сумму на глазок трудно установить, фантазии хватало на миллион — лишь бы в американских долларах — самой устойчивой на сегодня валюте.
Но и опасность потерять этот миллион была тоже огромной и реальной. Сколько раз в кошмарных снах виделась Владиславу Антоновичу одна и та же сцена — чекисты находят его сокровища и, злорадно усмехаясь, заставляют его же, Вологжанина, вносить в опись каждый камень. В таких случаях просыпался Вологжанин разбитым, весь день чувствовал себя больным и не успокаивался до тех пор, пока не извлекал из укрытия заветный саквояж, чтобы убедиться: изумруды ждут своего часа.
Скромные служащие компании, внезапно превратившись в набобов, тонули в море радужных планов. Вариации были различными, для их воплощения требовалось одно — благополучно покинуть чуждые пределы Красной республики.
О, что тогда будет!
Вот и сейчас Владислав Антонович мечтательно улыбается. Его хмурое, постоянно озабоченное лицо преобразилось.
Совершив благородный раздел богатства, они пополнят ряды состоятельных граждан цивилизованных стран. Розерт, естественно, переберется в фатерланд — у него дня не проходит без воспоминаний о милой родине. А он, Вологжанин, вчерашний гвардейский ротмистр, выбрал просвещенную Францию.
Лелея в сердце прежние, еще довоенные поездки в Париж, Вологжанин чувствовал себя молодым и потому упивался грезами.
Ему мерещились ставшие дорогими навеки Елисейские поля, Опера, Монмартрский холм, увенчанный базиликой Сакре-Кёр. Ее купола отчетливо виделись в этой медвежьей глухомани.
Париж!
Только здесь, в нарядном, веселом, артистичном городе, он был когда-то по-настоящему счастлив и влюблен.
На углу бульвара Капуцинов и площади Опера летучий запах духов, бензина и жареных каштанов. Уличные музыканты играют прямо на каменной мостовой. Корзины цветов и лукавые взгляды парижанок...
А над всей этой красотой необузданные и величественные химеры Нотр-Дам, причудливые стальные узоры башни Эйфеля.
Скоро, совсем скоро лучший город мира откроет ему свои объятия!
Теперь все зависит от Розерта, от его энергии, ловкости.
В этом белобрысом немчике Вологжанин уверен, как в самом себе. Именно он, Владислав Антонович, вызволил юного кайзеровского лейтенанта из плена. Эрик Розерт вместе с соотечественниками гнул спину на рудниках Камнегорска, а Вологжанину требовался человек, знающий военное дело и уважающий дисциплину.
Розерт не бог весть каких кровей, сын лавочника, но в таежной глубинке не до дворянских гербов, свидетельствующих о древности и доблестях рода. Достаточно того, что Эрик представляет культурную европейскую нацию, относительно начитан и виртуозно играет в карты. Последнее обстоятельство Владислав Антонович не считает особым достоинством, но оно позволяет коротать время в ожидании перемен.
И еще: Розерт не утруждал себя пустыми размышлениями о добре и зле, а исповедовал беспрекословное повиновение приказу независимо от его сути, лишь бы он исходил от непосредственного начальника.
Эрику Розерту доверили целый взвод исполнительных и молчаливых наемников, которым ничего не стоило пустить в ход карабин против любого смертного, покусившегося на самоцветы компании. А покусившимся был каждый, кто без разрешения приближался к колючей проволоке, окружавшей прииск.
...В стекло отрывисто постучали, и бывший ротмистр испуганно вздрогнул.
( Продолжение следует)
А.Чечулин . Самоцветы для Парижа. 1989г.
| 
