Предлагаем вашему вниманию повесть писателя-земляка Алексея Чечулина об истории уникального месторождения и связанных с ним человеческих судеб - наших прадедов, дедов и отцов.
(Продолжение)
(2) Макарово озеро. Июнь 1988 года
Не зная, почему ребята захотели сначала навестить Нечаевский лог, Даша настояла на своем — только на обратном пути: сделал дело, гуляй смело.
Макара Андреевича не узнать, принарядился: на темном пиджаке гвардейский значок, медали. Батарейкам он удивился, не скрыв радости.
— Ну, Дарья, у тебя не отец, а министерство социального обеспечения. А я-то думал, чего он приемником моим интересуется. Молодец! И вы, ребята, молодцы, а то чаевничать бы мне одному в свой день рождения.
Так вот почему батарейки нужно было доставить непременно сегодня. Подарок!
— И сколько же вам, дедушка? — хлопает ресницами Даша.
— А сколь не жаль — все мои.
— Ну шестьдесят...
Дед прыскает в кулак, выжимая смешок.
— Ай да гадалка! Ты, Дарья, не пропадешь...
— Нет, правда, — поддержал Димыч, — вам, Макар Андреевич, больше не дашь.
— Вот и славно, — петушком прошелся по кругу дед, — мне больше и не надо, хорошо сохранился.
И тут же посерьезнел:
— За добрые слова — спасибо, а восемьдесят свои чувствую каждой жилкой. Как ни крути, а скоро судный день... А пока, гости дорогие, прошу к столу!
Димыч наладил приемник, и Макар Андреевич принялся потчевать гостей. Они наслаждались свежими лепешками, макая их в цветочный мед, пили смородиновый чай. Вкуснота!
Даша пыталась говорить с Макаром Андреевичем по-французски, он робко вспоминал полузабытые слова, беспомощно разводил руками. Ребята не вмешивались. Саня язык подзапустил, да и Димыч улавливал только общее направление разговора.
Безмятежно горел костер.
Слышно было, как плескалась в озере рыбешка.
И вдруг словно несколько бензопил разорвали тишину — к озеру, яростно газуя, выкатились три мотоциклиста на красных «Явах». На головах блестели круглые, как у космонавтов, шлемы, тела втиснуты в короткие курточки из черной кожи.
Пришельцы слезли с пьедесталов и скинули шлемы. Теперь их можно было разглядеть.
Были они какими-то одинаковыми и вместе с тем резко отличались друг от друга. Один кряжистый, ладно скроенный парнюга, другой небольшой, узкоплечий, с маленьким личиком. А третий — обычный ГОСТ, такой если выделится в толпе, то разве только обритым наголо шишкастым черепом. Но он-то и был предводителем — видно по тому, как остальные оборачивались на него, ожидая команды.
Было что-то в мотоциклистах такое, от чего Димыч весь напружинился, а Саня нахохлился, замер. «Вот так, наверное, — пронеслось у него в голове, — начинаются войны». Пересилив прилив страха, он поднялся, не выпуская из рук суковатую палку, которой ворошил огонь в костре.
— Привет! — во всю луженую глотку гаркнул Лысый. Да, это был Лысый — в один миг Санино подсознание наделило мотоциклистов положенными им кличками: вон тот маленький, похожий на мелкую зверушку, будет Хорьком, а верзила Дылдой.
— Здравствуйте, коли с добром, — отозвался дед Макар.
— С добром, с добром, старый пень, — весело оскалился Дылда. — Принимай гостей и мечи на стол все, что есть. Заправиться бы не мешало, — он заглянул в котелок: — Мед! А медовуха есть?
Парни были постарше года на два-три, выпускники школы или из ПТУ. Но кто бы они ни были, чувствовалось, что вежливости их не научили.
— Так в гости не ходят, — возразил Макар Андреевич.
— Заткнись, дедуля, — выдавил Лысый. — Если побрякушек навешал, то умным стал?
Дед притих, от его прежнего настроения ничего не осталось. Коротко ойкнула Даша. Это Хорек пытался погладить ее плечо. Он придвинулся ближе и, облизывая губы, нагло сказал:
— Пионерка, а все при ней есть...
В ту же секунду Димыч, резко схватив Хорька за шиворот, придал ему ускорение. Хорек блеснул в воздухе подковками ботинок.
Не ожидавшие реактивного отпора, мотоциклисты на какое-то мгновенье оцепенели. С их точки зрения, по-видимому, сопротивление, оказанное мальчишками, было неслыханной дерзостью.
Лысый разжал побелевшие губы и выплюнул окурок:
— Сами напросились!
Тотчас в кулаке Хорька появилась велосипедная цепь, а Дылда извлек из-под кожанчика ржавый металлический пруток.
Вот когда Сане по-настоящему стало страшно. Да и на Димыча подействовала угроза. Он беспомощно остановился и принял оборонительную стойку.
Как полководец, движением руки Лысый бросил вперед своих телохранителей. И быть бы на озере безжалостному побоищу с непредсказуемыми последствиями, но из-за ближних зарослей почти без шума выкатился болотного цвета грузовичок с надписью на дверце кабины: «Министерство геологии РСФСР». Сидевший рядом с шофером человек вылез из кабины и направился к костру. Резиновые сапоги и пропыленная штормовка свидетельствовали о том, что их обладатель не случайный гость в тайге.
Лысый оценил обстановку.
— Хорош, считайте, что вам повезло. Но ты, черномазый, учти, отныне мне крупно задолжал...
Дылда погрозил железякой, и летучая банда, взревев моторами, взмыла по тропинке.
Геолог проводил их цепким взглядом.
— Кажется, мы вовремя, так что прощения за визит не прошу. Где-то здесь наши работают, не подскажешь, отец?
Макар Андреевич откликнулся с охотой:
— Это в Нечаевском логу, первый свороток налево.
Человек поблагодарил и вернулся к машине. Уже с подножки крикнул мальчишкам:
— Один за всех, и все за одного!
Знаменитый мушкетерский девиз был сегодня как нельзя кстати. Но Димыч был явно чем-то обеспокоен.
— Послушай, Сань, ты никаких странностей не обнаружил в этих рокерах?
— Да они все ненормальные...
— Я не о том. Обратил внимание на бугая с голым черепом?
— А что?
— Да так, показалось...
( Продолжение следует)
А.Чечулин . Самоцветы для Парижа. 1989г.
| 
